Главная » 2011»Июль»4 » Будущее ЕГЭ — интервью с министром образования Гарри Татарковым
15:54
Будущее ЕГЭ — интервью с министром образования Гарри Татарковым
Ну вот, выпускники сдали единый госэкзамен, отгуляли выпускные
вечера и отправились в «большую жизнь». Школы, лицеи и гимназии
собираются в отпуска, зато у исполнительной власти в сфере образования
начинается самая горячая пора. Модернизация образования продолжается, и
уже в ближайшее время в регионах стартует первый этап этой программы. О
том, как она будет реализовываться в Саратовской области, «Репортер»
решил узнать у министра образования Гарри Татаркова. Помимо прочего,
Гарри Николаевич поделился с нами своим мнением по поводу проекта «Наша
новая школа», рассказал о том, для чего проводится оптимизация сети
общеобразовательных учреждений на селе, и объяснил, почему в городах
области никак не решается проблема нехватки мест в детских садах.
Модернизация образования — «школа будущего»
— Гарри Николаевич, предлагаю начать с главного — программы модернизации
образования. Проект Саратовской области, насколько известно, успешно
прошел процедуру согласования в Москве, и уже в августе ожидается
поступление в бюджет первой партии денежных средств — порядка 395
миллионов рублей...
— Вообще-то сумму уточнили, и Саратовская область получит 396,1 млн
федеральных субсидий. Сумма эта, как вы понимаете, взята не с потолка.
Она определяется количеством учащихся — городских школьников и учащихся
на селе (последние — с коэффициентом 2, ведь реформирование и
модернизация сельской школы требует больших затрат).
Программа модернизации образования — это выделение солидных федеральных
субсидий в рамках реализации системы мер, направленных на формирование
единой общенациональной стратегии инновационного развития отечественного
образования. Давно сложилась методика работы с регионами, которая
основана на принципе «деньги в обмен на обязательства», что
подразумевает региональное софинансирование, а также решение конкретных
задач, поставленных перед нами федерацией.
Если говорить об общих задачах программы, то перед нами сформулирована
программа «Наша новая школа». Иными словами, мы должны построить «школу
будущего».
— Если кратко, что это за школа?
— Мы всегда говорим, что школа Советского Союза была лучшей. Да, это
так. Она была достаточно прогрессивной для индустриального общества. В
90-е мы еще лидировали — за счет старого потенциала, определенных
находок советской школы, и с нас многие брали пример. Сегодня ситуация
другая. В ряде стран по ведущим дисциплинам (а сейчас существует
стандартная методика проверки знаний учащихся) Россия занимает позиции
иногда даже обидные: нас устойчиво опережают бурно развивающиеся страны
Юго-Восточной Азии (Китай, Корея). Утешение для нас одно — мы всегда
стоим где-то рядом с США. Но надо понимать, что происходит серьезная
ломка экономических укладов, и наша школа, старая, уже не удовлетворяет
современным требованиям, и в этом плане ее необходимо модернизировать.
Задачи «школы будущего» были сформулированы достаточно амбициозные, не
было только финансовых ресурсов. Теперь вот эти субсидии (а за три года
мы получим 2,3 млрд рублей) станут той самой основой для решения вопроса
нашей новой школы: это и переход на новые стандарты, и улучшение
условий обучения, и техническая модернизация, и решение проблем
малокомплектности сельских школ.
— Можно узнать подробнее об основных направлениях программы модернизации. По-видимому, это не только ремонт и оборудование школ?
— Направлений для работы несколько. Так, сформулирована задача создания
базовых школ — ресурсных центров. У нас уже существует такая сеть — 30%
школ (в том числе сельских) являются либо ресурсными центрами, либо
базовыми (этот статус несколько ниже, чем ресурсных, но серьезная
материально-техническая поддержка таким школам также была оказана).
Теперь перед нами ставится задача организации филиальной сети на основе
дистанционного обучения. Я к этой задаче отношусь как к архисложной. Но
мы в области имеем определенный опыт того, как эта задача решается для
детей-инвалидов — детей, способных к обучению, но по тем или иным
причинам не имеющих возможность посещать школу. Раньше для них
возможность получения знаний ограничивалась обучением домашним. А
сейчас, кроме домашнего, они могут использовать и дистанционное. Мы
развиваем сеть муниципальных центров дистанционного обучения, они
работают достаточно успешно. У детей дома оказалось уникальное
оборудование, в том числе, например, лабораторное. Я лично общался с
детьми через интернет. И видел, как это решается не только с точки
зрения материально-технической базы, но как это наполнено учебным
материалом. Такое обучение нравится и самим детям, и преподавателям. И
все это благодаря федеральной программе, на основе софинансирования. Мы
продолжим в ней участвовать — и в конечном итоге каждый ребенок,
способный к обучению, сможет учиться таким способом. Так что
определенные наработки у нас есть, технологии и методы отработаны. И мы
понимаем, как организовать дистанционное обучения в сельских школах.
Следующая часть программы модернизации — энергосбережение. Это общая
программа для всей страны, и конечно, на новые энергосберегающие
технологии необходимо переходить и школам. У нас есть пилотные проекты в
этой сфере. Но мы должны переоборудовать всё — начиная с освещения и
заканчивая отоплением школы. На данном этапе перед нами стоит, может,
скромная, но наиважнейшая задача — проведение энергоаудита, что позволит
выработать научно обоснованные рекомендации по дальнейшим действиям, по
формированию программы энергосбережения в школах.
Еще один этап программы касается очень важного блока — подготовки и
переподготовки преподавателей. Понятно, что самообучение — основа
профессии, учитель должен учиться постоянно. Как только он прекращает
учиться, начинается процесс его депрофессионализации. Он перестает быть
интересным детям, начинает отставать в своей работе.
Ну а, пожалуй, главной задачей модернизации остается увеличение средней
зарплаты учителей. Саратовская область, если сравнивать с другими
регионами ПФО, по этому показателю, кстати, находится на первом месте.
Но в рамках программы ставится задача в течение трех лет по всей России
довести среднюю зарплату учителей до средней зарплаты по экономике (то
есть до показателя среднеобластной зарплаты). В этом плане Саратовская
область несколько отстает, однако это отставание будет ликвидировано уже
с 1 сентября этого года. Уже написаны законы, которые прошли комитеты в
областной думе. Возможности у нас есть. Мы решили не дожидаться трех
лет, и в ближайшее время довести среднюю зарплату учителя до средней по
области. Тем самым мы даже перевыполним те планы, которые нам ставит
федерация.
Кроме этого, ставятся и другие задачи. В частности, введение новой
системы оплаты труда для учителей во всех регионах РФ: подушевое
финансирование, оплата не только урочной, но и внеурочной деятельности,
учет всех специальных выплат...
— А разве Комплексный проект модернизации образования (КПМО), реализуемый в области с 2008 года, — это не то же самое?
— Мы участвовали в пилотной программе КПМО наряду с еще 30-ю регионами
РФ. Остальные субъекты только начнут переходить на эту систему. Так что
мы в этом плане имеем фору, поскольку уже можем принять во внимание
наработанный опыт КПМО, в том числе отрицательный.
— О минусах КПМО действительно немало говорилось в обществе. В
первую очередь — претензии к системе распределения зарплат внутри
образовательных учреждений, когда директор, грубо говоря, забирает все
деньги себе, а рядовые учителя фактически остаются ни с чем.
— О несовершенстве системы распределения зарплат и впрямь заявляют
многие. Знаете, как мы представляли себе ситуацию: как только у школ
появится вот эта финансово-хозяйственная свобода, возможность
самостоятельно планировать штатное расписание, то в первую очередь у них
возникнет желание поднять зарплату учителям, тем более что внутренняя
оптимизация позволяет это сделать. Но в некоторых случаях мы получили
совершенно противоположную картину, когда учреждение имеет раздутый
административно-управленческий персонал — большое количество замов у
руководителя учреждения, что никак не соотносится с числом учащихся,
материально-технической базой. Есть такое понятие «категорийность
учреждения», которое зависит от материально-технической базы. Если школа
имеет какие-то пристройки, спортзал большой, стадионы, бассейны,
котельные и т.п., учреждение пользуется определенными преференциями — им
сложнее управлять, там больше забот, — и такая школа, да, должна иметь
выше категорию, а директор — получать больше. Но когда стали
разбираться, оказалось, что в большинстве муниципальных районов все
школы высшей категории — от избушки до огромного учреждения. В итоге
министерству, конечно, приходится корректировать ситуацию — но на это и
нужны органы управления образованием. И сейчас мы периодически
возвращаемся к этим вопросам. У нас сегодня средняя зарплата учителя
12500 рублей, причем разброс составляет плюс-минус две тысячи. Это очень
серьезно, неправильно. Эту ситуацию мы тоже корректируем, стараемся
привести в соответствие. Обратите внимание: приведение норматива по
прочим работникам ни в коем случае не означает, что деньги уйдут из
этого учреждения (деньги приходят вслед за учащимися), деньги просто
перейдут к тем, кто их зарабатывает — преподавателям. Категорийность
понизит зарплату директора — но деньги, опять же, уйдут преподавателю.
Нормативы будут поправлены пропорционально нынешней ситуации. А тех
администраторов, которые, скажем так, излишне пользуются экономическими
свободами, поправим в пользу учителей.
И в завершение я бы подчеркнул следующий момент. Когда ругают КПМО,
многие говорят о необходимости возвращения к штатно-окладной системе. Я
категорически против. Видите ли, та система фактически переносила все
проблемы существования школ на учредителя, а школа существовала
обособленно, в таком внеэкономическом пространстве. Сегодня при новой
системе мы уже достигли того, что у каждого учебного заведения возникла
ответственность за результат своей работы. Возникло понимание важности
общественной оценки деятельности школы: грубо говоря, если школа учит
недостаточно эффективно, то учащиеся в нее не идут, такая конкуренция
особенно ярко проявляется в крупных населенных пунктах, когда рядом
стоят две школы, одна из которых переполнена, а вторая пустует. Мы
должны учитывать такие ситуации. Я часто повторяю: сеть образовательных
заведений не должна быть инертной, она должна жить, и мы должны
учитывать те изменения, которые произошли или происходят. Чем еще мне
нравится современная система оплаты труда учителей: она поддерживает
лидера. И она указывает отстающему на то, что работа осуществляется
недостаточно либо несовременно. Поэтому мы будем поддерживать эту
систему, понимая в то же время, что развивать и оттачивать ее
необходимо.
Централизованные закупки избавят от нарушений на местах
— Давайте вернемся к модернизации. Те 396 миллионов, которые вот-вот
получит область, как будут распределяться среди учебных заведений
региона?
— Всё очень просто: распределять средства мы будем по формульной
системе. Надо заметить, мы все больше применяем ее в работе. Это
замечательно. Я вообще считаю одной из серьезных проблем российского
управления, когда все транши, субсидии и так далее «выбиваются». И
сегодня часто можно услышать «благодаря такому-то и такому-то были
выбиты деньги»... Деньги не должны выбиваться, они должны получаться — в
соответствии с программами, целями и числовыми индикаторами. Вот и все.
Сейчас, по сути, так и происходит. И здесь мы применяем тот же самый
формульный принцип: как получены деньги в область, так и распределяются
по муниципалитетам. А именно: в соответствии с числом учащихся, с учетом
того, сколько учеников из сельской местности. Этот вопрос стоил нам не
каких-то серьезных обсуждений, как бывало раньше, споров, дискуссий, —
он занял где-то пятнадцать минут времени. Сели, рассчитали, показали
наглядно — и всем всё стало понятно. Ситуация ясна, прозрачна и самое
главное — она может планироваться руководителями всех уровней на
ближайшие три года. Мы знаем, что на следующий год транш утроится, и
каждый муниципалитет может легко спланировать, спрогнозировать свою
деятельность исходя из потребностей и по своим средствам.
— А в чем заключался спор на последнем заседании фракции «ЕР» в
областной думе? Депутаты не поддержали предложения правительства о
региональной составляющей софинансирования модернизации образования в
законе об областном бюджете на текущий год. А причиной, по сообщениям
СМИ, стало предложение Олега Грищенко передать средства на модернизацию в
виде субсидий муниципалитетам — и они их будут осваивать
самостоятельно. Объясните, пожалуйста, почему правительство с этим
предложением не согласилось — ведь, кажется, то, что должно поступить в
муниципалитеты (оборудование, например), поступит в любом случае. Так не
все ли равно — министерство этим будет заниматься или муниципалитеты?
— Я объясню, почему мы выступили против того, чтобы передать средства в
муниципалитеты. Смотрите. Сегодня мы уже определили направления
реализации программы модернизации, и могу вас заверить: действия по
программе, если так можно выразиться, будут однотипными. Поэтому мы
предлагаем в рамках единого конкурса провести закупку в пределах области
— а потом распределить оборудование по муниципалитетам. Это нас
избавит, во-первых, от всякого рода нарушений, коллизий, шероховатостей,
которые могут возникнуть в различных муниципальных районах (а такие
проблемы мы уже можем констатировать, исходя из опыта госзакупок).
Второе. Что важно: у нас будет единый, системный подход к проблеме. И
очевидно, что закупать большую партию, выходить на крупного поставщика
(фактически на производителя) всегда выгоднее, чем раздробить заказ и
дальше работать с посредниками. Понятно, что крупный поставщик, крупный
игрок рынка сегодня не будет связываться с мелкими контрактами, его
интересуют только крупные.
— И отвечать — в случае чего — будет, грубо говоря, один человек, не надо будет заниматься поиском виноватых?
— Дело даже не в этом. В любом случае будут работать проверяющие
комиссии, федеральные контролирующие органы, так что проверки неизбежны.
Но тут перед нами не столько опасения за результаты проверки, сколько
вопрос эффективного использования средств, а стало быть — эффективной
реализации программы модернизации. Сегодня мы уже собрали необходимую
информацию и четко знаем, какому району сколько и чего надо. При этом мы
не действовали методом командной работы, хотя могли здесь, в
министерстве, за один день просчитать, чего и сколько надо на область — и
потом сказать: а теперь, районы, получайте оборудование. Мы пошли
другим путем, через диалог. То есть выслушали видение каждого
руководителя на предмет того, что ему нужно. Да, мы оставляли за собой
право поправить муниципальные программы, потому что многие районы, как
мы увидели, недооценивают ряд направлений либо их оценка не
соответствует реальным средствам, которые на это необходимы. Таких
муниципальных районов порядка 25%, и мы уже осуществляем корректировку
их программ. Приведу пример. Ряд сельских районов в своих планах
проставили «ноль» в графе «дистанционное обучение». То есть они
посчитали, что им это не надо. Хотя как раз в этих районах дистанционное
обучение надо вводить, возможно, даже раньше, чем в других. Вот такие
вещи мы и корректируем.
Кстати, некоторые районы прямо говорят: не давайте нам денег. В том
смысле, что они не хотят связываться с госзакупками, так как опасаются
неэффективно использовать средства. А в целом, есть система индикативных
показателей, которую все обязаны выполнить: деньги взамен на
обязательства, в том числе и по закупке оборудования. И перекосов
каких-то мы здесь допускать не должны, не имеем права. Иначе область
может быть наказана в рамках этого проекта. Ну а мы как исполнительная
власть заинтересованы в том, чтобы политика в пределах региона была
ответственной, понятной и прозрачной. Вот и всё.
Новые стандарты: каждому по потребностям
— Вы упомянули о развитии в рамках программы модернизации сети
дистанционного обучения в сельских школах. Это означает, что процесс
оптимизации сельских учебных заведений будет продолжен, так?
— В сельской местности происходят серьезные демографические и
экономические изменения, и никто, наверное, не сможет на это возразить. И
если изменения происходят, а система остается той же самой, то значит,
мы просто не хотим видеть этот процесс. Я, например, тезис о том, что
закрывается школа — умирает село, считаю, надо перевернуть: умирает село
— закрывается школа. Я уверен, что если на пустой территории построить
школу — село там не появится.
Да, у нас существуют так называемые малокомплектные школы, где
количество учащихся крайне низкое (есть школы, где осталось 4-5
учеников). Не замечать этого нельзя. Мы теряем коллективы учителей (вы
понимаете, что в школу, где не хватает учителей, привести молодого
выпускника педагогического института, даже пообещав ему золотые горы,
крайне сложно) — то есть качественное образование в таких школах
обеспечить уже невозможно. Значит, с этой школой мы должны что-то
делать. Изменение структуры общеобразовательных учреждений происходит с
целью улучшения показателей обучения. И этот процесс будет продолжаться.
В области работает программа «Школьный автобус». Автопарк составляет 396
автобусов по области, то есть фактически 40% школ имеют автобусы.
Однако автобус — это не всегда выход. Альтернативой на селе как раз
может стать дистанционное обучение. И этот проект мы будем внедрять.
Вообще варианты для сельского обучения имеются. Например, в Саратовской
области уже появляются районы, где работают интернаты. Я считаю, это
зарождение новой модели старшей школы, очень похожей на западную.
Наверное, мы к этому и придем, когда наших детей будем отправлять в
колледжи, в школы старшего звена, где дети будут и учиться, и проживать.
И вряд ли такие школы-интернаты будут располагаться в городах. Скорее,
на природе, в удобных условиях, где можно построить и стадион, и
бассейн, и общежитие. В Саратове мы вряд ли найдем столько места, по
крайней мере, в центре города.
Такие изменения есть, и они будут происходить и дальше. И если мы в
популистских целях будем говорить: «нет, мы это остановим», то ни к чему
хорошему это не приведет. Иначе мы не будем готовы к тем изменениям,
которых потребует сама жизнь. Уже есть примеры, когда на сходе сельские
жители требуют закрыть местную школу — потому что она не может
предоставить качественного образования.
— Однако работа по оптимизации учебных учреждений идет не только в сельской местности, но и в городах.
— В городах проблемы, наверное, выглядят ярче. Знаете, родители наших
школьников в принципе недостаточно активны, они пока еще не осознали
себя как заказчика образовательной услуги. Заказчика, у которого есть
права, и соблюдения их он может потребовать. Часто, читая жалобы
родителей, направленные в министерство, понимаешь, что людям проще
обратиться к чиновнику, чем потребовать от своего же образовательного
учреждения того, что оно обязано предоставить по закону. Но при этом,
как только начинается реорганизация школы (что вообще-то подразумевает
улучшение материально-технической базы школы, соединение ее с чем-то
более мощным), почему-то всегда у родителей возникает желание отстоять
пусть плохое, но свое. По типу «мы знаем, что школа плохая, но она
наша».
У нас сильные школы, никого не хочу обидеть, в основном располагаются в
центре. И все знают, насколько сильно увеличиваются транспортные потоки в
учебное время. Потому что со всех удаленных окраин учащихся везут в
центр и обратно. Кстати, в Москве есть интересный опыт создания
образовательных комплексов, когда объединяется несколько школ. Я,
например, был бы только за, если бы подобные комплексы появились во всех
районах Саратова — Солнечном, Юбилейном, Заводском. Под эгидой
школы-лидера можно объединить несколько школ, ввести в них единый —
лидерский — стиль, идеологию. И от этого, поверьте, выиграют все. Но мы
этого не делаем: уверяю вас, сразу же начнутся митинги, появится
активность, какой прежде не возникало. Я считаю, пока это проблема
скорее общественного осознания. Но думаю, и к осознанию необходимости
этих процессов мы когда-нибудь придем.
— Вокруг проекта «Наша новая школа» так много споров и
недовольства! Полагаю, вы, как человек, много лет проработавший
преподавателем и директором лицея, лучше осведомлены в вопросе о том,
что плохого и что хорошего может дать он нашим детям.
— Это — всего лишь проект образовательных стандартов старшей школы. Если
раньше мы имели стандарты в виде набора учебных программ, то сейчас
сформулированы направления предметов. Они чем интересны: там есть
русский язык и литература (филологическое направление),
математика/информатика, естественные науки, гуманитарные, а также
иностранные языки. Ученик должен выбрать десять предметов. Не имеет
права, по проекту, не выбрать русский/литературу, физкультуру, ОБЖ и
дисциплину «место России в глобальном мире» (думается, не стоит
объяснять, для чего нашим детям необходима физкультура или, скажем,
навыки действий в экстремальных ситуациях). Те дисциплины, которые
школьник выбирает самостоятельно, он может учить на разных уровнях:
условно говоря, углубленном или облегченном.
Я был директором школы, сам преподавал и знаю, что школьники уже сейчас
учатся по этим стандартам. Дети в 10-11 классе начинают
специализироваться, они понимают, что этот предмет им нужен, а этот —
нет. И как бы ты не хотел «терять» ученика, если ему не нужна физика, он
и не будет ее учить так, как этого требует учитель.
Попробуйте сейчас гуманитария, закончившего школу лет пять назад,
попросить воспроизвести какую-нибудь математическую формулу. Не всякий
сможет это сделать. Что же тогда он в 10-11-м классах ходил на
математику? Да, до 9-го класса знания должны быть широкими, а потом —
выбирай. Момент выбора важен. Это тот самый заказ. Ведь модель старшей
школы сегодня — это подготовка к будущей жизни. Понимаете, по новым
стандартам, допустим, ту же математику вам так и так расскажут — но не
на углубленном уровне, и возможно, если она будет соответствовать вашим
потребностям, она лучше уложится в вашей голове. Кроме того, очевидным
плюсом «новой школы» является возможность выбрать для изучения не один, а
два иностранных языка.
Этот новый проект сегодня стал «пугалом». Как когда-то ЕГЭ. Спроси
каждого на улице — ты за или против ЕГЭ? Скажут, что против, — потому
что так принято. Так и с новыми стандартами. А жаль.
В отличие от тех, кто ругает этот проект (как говорил Жванецкий, давайте
рассуждать о взлетах и падениях Голливуда, не видя ни одного фильма),
мы здесь в министерстве провели деловую игру на тему новых стандартов.
Пригласили учителей и завучей школ и представили, будто им — как
ученикам — необходимо выбрать те или иные предметы в соответствии с тем
или иным профилем. И смоделировав ситуацию, мы поняли, что новая
система, если она будет внедрена, удовлетворяет потребностям
современного школьника намного больше, чем та, что сейчас.
— Кстати, о ЕГЭ. Когда недавно в Москве были пойманы студенты,
сдававшие экзамен вместо школьников, о недоработках системы единого
госэкзамена серьезно заговорили «наверху». Не означает ли это, что от
ЕГЭ в скором времени придется отказаться?
— Отказа от системы ЕГЭ не произойдет. Давайте говорить так: ЕГЭ — это
хорошо. Потому что с выпускными экзаменами мы дошли до такого маразма,
что дальше уже эту систему терпеть было нельзя. Добавьте сюда «маразм»
на уровне приемных комиссий... Пусть на меня не обижаются, но мы все
живем в одной стране и знаем, что там творилось. К чему привел ЕГЭ:
возможности ребят при поступлении оказались достаточно просты. Вдруг
опустились баллы, которые были нужны при поступлении в вузы (раньше
только высшие баллы, сейчас на уровне тройки-четверки). Появилась
возможность выбора вуза, поступления в столичные высшие учебные
заведения.
А ЕГЭ — всего лишь форма оценки знаний, которая, несмотря ни на что,
менее зависима и менее коррупционна. Уровень коррупции с введением ЕГЭ
упал в сотни раз — это я совершенно точно скажу. По крайней мере, это
гораздо лучше, чем та система вранья, которая была прежде. Что же
касается современных разговоров о коррупции в системе госэкзамена,
думаю, мы очень скоро поймем, что проще выучить и сдать ЕГЭ, чем искать
какие-то окольные пути. Такие же экзамены сдают в большинстве стран. И
наше общество скоро это поймет и к этому привыкнет.
Права и обязанности по 131-му ФЗ
— Гарри Николаевич, не могу не спросить, как обстоят дела с проблемой
нехватки мест в детских садах и каким образом она будет решаться?
— Дошкольные учреждения — это на сегодня действительно серьезнейшая
проблема не только для Саратовской области. Ее все связывают с
демографией, но, на мой взгляд, дело в другом. До 2005 года детское
население у нас падало, и только где-то с 2007-го мы стали
«разворачивать» демографию. Но очередь в детские сады появилась еще в
2005-м. На самом деле это связано с изменением структуры занятости и
востребованности молодежи на рынке труда. Изменились и семейные устои.
Если раньше молодые жили под крылышком родителей, которые зачастую и
занимались воспитанием внуков, то сейчас молодежь предпочитает уйти на
вольные хлеба, и в городах, понятное дело, возможностей для
самореализации больше. Вот это стремление к независимости стало
возрастать в геометрической прогрессии. Мы анализировали ситуацию по
Саратову: каждый год очередь увеличивалась в десять раз.
Плюс не забывайте о том, что на рубеже 90-х было утрачено множество
учреждений дошкольного образования. Обычно говорят, что здания детсадов
были проданы. Но на самом деле большинство детских учреждений в крупных
городах принадлежали не муниципалитетам (и не тогдашним исполкомам), а
предприятиям. Это была социальная сфера предприятий. В процессе их
акционирования стали объектами частной собственности и многие детсады (к
примеру, по Саратову это была одна пятая детских садов). Остальные
просто не были востребованы населением. Население в 90-е не стремилось в
детсады. Я тогда работал в органах образования, помню, как мы
искусственно их заполняли: искали родителей и предлагали им приводить
малышей в дошкольные учреждения хотя бы на пару часов в день, просили
посещать хотя бы только развивающие занятия — лишь бы заполнить детский
сад. И в силу определенных экономических трудностей муниципалитеты не
стремились взять на себя лишние учреждения, когда пустовали основные.
Поэтому эти учреждения оказались в собственности органов государственной
власти или в частных руках, и, кстати, за многие из них сегодня
бороться нет смысла, потому что они в неудовлетворительном состоянии или
не соответствуют современным требованиям.
С 2005 года министерство образования Саратовской области активно
занимается проблемой обеспечения населения детсадами. При том, что у нас
детские сады посещают порядка 80% детей (это достаточно высокий
показатель). Какая работа ведется? Во-первых, идет возврат зданий из
частной или государственной собственности и их реконструкция. Второе,
что распространено в селах и небольших городах, — организация дошкольных
групп в малокомплектных школах. Строятся новые сады по современным
проектам. Сейчас активно взялись за создание семейных групп
(негосударственный бизнес, но мы будем осуществлять там кураторство).
Приветствуем и возникновение частных детских садов.
Мы провели серьезный анализ очередей по городам, по микрорайонам. И на
его основе пытаемся создать перспективный план, по которому будем
действовать в рамках всей области. Но есть серьезные трудности — план
получается крайне дорогим. (Так, за прошедший с 2005 года период мы
истратили миллиард — для области это большая сумма.) И вопрос финансовый
сдерживает принятие плана и решение вопроса по этому направлению. Но
думаю, мы выйдем на согласование этого плана в ближайшее время.
— Кстати, вопрос по формированию программы развития сети
дошкольных учреждений сегодня стал одним из главных пунктов обвинения
министерства образования со стороны областных депутатов от «Единой
России».
— На самом деле в вопросах дошкольного образования есть свои юридические
тонкости. Так, по законодательству, 131-му ФЗ, дошкольное образование —
обязанность муниципалитетов. И когда депутаты возлагают ответственность
за дошкольное образование на министерство, они, по большому счету,
несколько лукавят. В министерстве даже подразделения такого нет, которое
бы занималось перспективным планированием развития дошкольного
образования. Есть только служба надзора. Да, с министерства спрашивать
надо. Но прежде надо спросить с тех, у кого это — первая обязанность.
Этого, к сожалению, не происходит. И нет ответственного отношения к
управлению в этом вопросе.
— И министерство не может самостоятельно спрашивать с муниципалитетов?
— Что такое 131-й ФЗ? Это разделение полномочий на федеральном,
региональном и муниципальном уровнях. Вроде бы региональный уровень
выше, но то, что решил местный совет депутатов, является законом,
который я, например, как министр оспорить не могу. Это их право —
распределение средств. И пока местная власть не поймет, что детсады —
одна из ее первостепенных и важнейших задач, никакие деньги не смогут
решить эту проблему.
— Простите, но раз уж мы влезли в политику, позвольте напомнить,
что лицензирование школ — это второй повод для «наездов» со стороны
депутатов. Их недовольство работой министерства в этом вопросе
обосновано?
— Если посмотреть с юридической точки зрения (чего мы в России делать, к
сожалению, не любим, не умеем и не хотим), то министерство образования —
это лицензирующий орган. То есть, выдавая лицензию, министерство
подтверждает создание условий данной школой для осуществления учебного
или воспитательного процесса. Это рычаг управления и контроля за
системой муниципального общего и дошкольного образования со стороны
исполнительной власти. Но парадокс в том, что депутаты, получается,
обвиняют контролирующий орган в том, что школы не лицензируются.
Лицензирование — это прямая обязанность местных органов власти. В
прошлом году мы на лицензирование выделили 750 млн рублей. Это
невиданные средства, Саратовская область даже в федеральном отчете
прозвучала! Так вот, когда стали проводить анализ, оказалось, что
половина этих денег ушла... на другие нужды. Зато этот же муниципалитет
вновь направляет нам письмо с просьбой о дополнительном финансировании. О
чем это говорит? Местное руководство не озабочено созданием в
образовательных учреждениях нормальных условий. Оно занимается
выкачиванием средств из бюджета. Им приходит транш — они его
«распиливают» в другие стороны. И опять просят средств. Ополовинили
бюджетные деньги Балашов, Петровск... Есть и другие районы, страдающие
этой «болезнью».
— Но и лицензию учреждениям в таком случае вы дать не можете?
— Что парадоксально, в прошлом году процесс лицензирования шел хуже, чем
в 2011-м. За последние месяцы этого года количество выданных лицензий
выросло в 4-5 раз по сравнению с аналогичными периодами прошлого года.
То есть мы уже видим, что стала возрастать ответственность на низовом
уровне.
И еще раз повторюсь про 131-й ФЗ. Когда речь идет о правах, прописанных в
этом законе, об этом помнят (я направляю запрос муниципалитету, а мне
отвечают, что это наше право, мол, извините), а вот про обязанности
почему-то забывают. Но про них надо помнить в первую очередь, иначе
никаких денег не хватит на решение всех имеющихся в образовании проблем.
